От издателей к читателям

Издательство "Пупкин и микроба" приветствует всех сюда пришедших.
Предлагаем вашему вниманию Выпуск 107 из серии "Библиограф - русские авторы."

Уважаемые мамзельки, мадамки и ихние мужики - вы пришли на офигительно полезный сайт про книжки. Книжки русских, советских и антисоветских поэтов, драматургов, писателей и всех кто таковым себя почему-то считал (пусть и с ошибками).
Здесь публикуются фрагменты ихних творений. Cсылки для бесплатного скачивания полных версий представленных книг располагаются в начале каждой главы

Глава 213. Розов П. - Романовский А.

В этой главе опубликовано

Рокотов Сергей - Ментовская Мышеловка

Анонс
Виктора Александрова подозревают в убийстве. А он вроде бы и не возражает, чуть ли не добровольно идет под арест. Идет.., чтобы бежать из-под стражи и самому заняться поисками настоящего убийцы.

Игра сразу идет ва-банк: ни Виктору, ни убийце терять нечего...
Глава 1
Август 1974г.
Водка с пивом сделали свое дело. Настроение стало боевым, агрессивным. Их было четверо здоровых бездельников, и свои школьные каникулы они проводили именно так.

Достать денег на водку, раздавить где-нибудь в лесу бутылку, закусив либо огурцом с хлебом, либо просто хлебом, либо совсем не закусывая. Потом они шли к ларьку, где продавали разливное пиво по двадцать две копейки за кружку. Обычно там собиралась здоровенная очередь.

Но эти в ней не стояли, любыми способами они прорывались без очереди. Все знали, что связываться с ними опасно.
В карманах у четверки водились кастеты, свинчатки, самодельные ножички, остро наточенные.
Бывало, конечно, нарывались и на крепкий кулак, но они и этого не боялись. Драка радовала их, горячила кровь, домой они приходили с синяками и ссадинами. Это была их жизнь, других развлечений у них не было.
Вот и сейчас с шуточками, с матюками они дорвались до прилавка, сунули мятый рубль оплывшей от жира тете Клаве и приняли из ее мясистых рук по кружке холодного разбавленного пива. Отошли на травку, сели, открыли бутылку водки, отпили пива, потом прямо в кружки разлили водку.

Закайфовали, расплылись от удовольствия на свежем воздухе. Погода была ясная, теплая, рядом гудели после рабочего дня мужички, четверка не обращала на них внимания. Все были свои, все знали, чего от кого можно ожидать.

Самому старшему из четверки было семнадцать. Его звали Рыба. Видимо, за рыбьи бессмысленные глаза, тупо глядевшие на окружающих.
Двоим было по шестнадцать, один из них был до омерзения прыщав, даже собутыльники не могли глядеть на него без отвращения, его так и звали Прыщ, за глаза иногда величали еще хлеще - Гной, но в лицо побаивались, Прыщ был очень силен и злобен, обид не прощал. Другого почему-то звали Ара, хотя он был по национальности украинец и носил фамилию Непейвода.

У Ары были огромные масляные глаза, он славился подвигами на сексуальном фронте. Четвертому было всего четырнадцать, и троица его знала плохо.
Однажды на танцах они видели его в драке - махался он классно, с какой-то особой жестокостью, не боясь ничего. Несмотря на юный возраст, этот парень был немного выше остальных. После той драки троица предложила ему с ними выпить.
Протянули бутылку водки. Он молча взял и стал пить из горлышка. Рыба хотел посмеяться над пацаном, но понял, что тот может ничего ему не оставить, и отобрал бутылку.

Пацана еще более зауважали. "Где живешь?" - сурово спросил Рыба.
"Там", - показал тот в сторону леса. Троица расхохоталась. "Пошли, Лесной, пивка холодного хошь?" - "Не откажусь". Так и звали его Лесной, даже не спрашивая имени.

А зачем оно? Лесной был немногословен, но смешлив. На губах его постоянно играла веселая усмешка.

Они ходили вчетвером все лето, пили водку, пиво, играли в карты, по вечерам ловили одиноких прохожих и жестоко избивали их, отбирали деньги, часы. Ловили у оврага, через который проходила тропинка со станции.

Спрашивали закурить, который час, да что угодно - лишь бы прицепиться и начать драку. Били умело, чтобы не было особых поводов обращаться в милицию или в больницу.
Такой досуг доставлял четверке наслаждение.
Но.., приелось. Они были здоровы, половозрелы

Глава 214. Романченко В. - Росохватский И.

В этой главе опубликовано

Романовский Александр - Ярость

Анонс
Преступный мир Мегаполиса встревожен. Волк становится камнем преткновения для нескольких гангстерских группировок. Ему противостоят наемные убийцы, кровожадные киборги, гладиаторы и клоны-оружейники из Запретного города.
Удастся ли ему победить?..
... А все-таки они возвращаются к своему первоначальному виду.
Как только я оставляю их, зверь начинает выползать, снова проявлять
себя... — прибавил он после продолжительного молчания...
Герберт Уэллс. Остров доктора Моро
Три дня прошли в томительном ожидании.
Волк ел, спал и тренировался в Яме. Вокруг же не происходило ничего особенного. Все как обычно. Ничто в поведении обитателей Подворья не говорило о том, что близятся некие события...

Для них, впрочем, это могло быть в порядке вещей, но Курту гладиаторские бои все еще казались чем-то нереальным, воплощением иллюзорных образов голографического проектора. Здесь, посреди Мегаполиса...
Лязг стали.
Кровь на песке.
Истерические вопли толпы: «Убей, убей!»
Представить это себе было и впрямь непросто. Тренировки казались чем-то вроде игры, и все же это было очень серьезно... Хэнк Таран говорил об этом при каждом удобном случае.

Но упорно избегал конкретики. Слова, прозвучавшие в камере Волка, были единственными, содержавшими какую-то информацию касательно боя... Только ведь слово «скоро» можно было тянуть во все стороны, точно кусок тонкой резины.

Под ним уже выступали обнаженные вены...
Спрашивать, конечно, Курт не стал бы и под пыткой, которая, собственно, и не прекращалась ни на секунду. Это означало вступить с тюремщиками в вербальный контакт, в то время как молчание — золото — становилось для него близким другом.
Снаружи не происходило ничего особенного, но в душе Волка шел скрытый, напряженный процесс. Избежать боя не было ни малейшей возможности — это следовало принять за аксиому.

Курт не желал предстоящего боя, но в то же время стремился к нему, словно ребенок, идущий на шалость с ясным сознанием того, что уйти от кары не удастся. Слишком долго он сдерживал ярость и боль. Они пылали внутри нержавеющего сосуда души — яд и кислота.

Собственно, им не позволяли вырваться наружу, Таран раз за разом подтверждал практические навыки тонкого психолога. Курту уже продолжительное время хотелось кого-то убить, разорвать ублюдка голыми лапами. Вернее, Волк отлично знал, КОГО именно.

Но эту мощь при должной сноровке следовало обратить в ту сторону, в какую целесообразно... И Таран обладал такой сноровкой.
Курта держали в неведении до самого последнего дня — как узника, приговоренного к казни.
А потом настал тот самый день.
Утро началось как обычно. Волку подали завтрак. На сей раз он был куда более скуден, нежели во все предыдущие дни. Курт удивился, но виду не подал. Трапеза состояла из яичницы из трех яиц, тоста, куска ветчины и кружки чая.

Вполне достаточно, чтобы взрослый Волк мог заморить червячка, но отнюдь не так много, чтобы ощущать в желудке приятную тяжесть. Это, конечно, был первый признак. Обычно Курта кормили до отвала, чтобы он не проявлял на тренировках излишней прыти.

Сегодня, очевидно, был иной случай. Это витало в воздухе.
За пустыми тарелками никто не вернулся. Это тоже было странно. Волку не оставалось ничего другого, кроме как сидеть на кровати и ждать.

У него было плохое предчувствие, касавшееся не его самого, а кого-то еще. В его ушах злобно выла, чавкала сталь. Кто-то скоро умрет, очень скоро...

Когтистые пальцы время от времени сжимались и разжимались